[.паркер]

Донсэн, я очень старался успеть до двенадцати, и вроде успел)

Ты вот только не ищи здесь реальных фактов. Вымысел ВСЁ. Абсолютно. Я не ручаюсь, что так можно на самом деле, и, наверно, в предупреждениях придётся поставить "Мистика" хд

В общем вот.
Шапки не будет.
Точнее она появится, как ты прочитаешь, дабы не палить всё и сразу.
Ой, и ещё - не обращай внимания на ошибки. Их там до кучи)

мой мелкий подарок

Ровные жёлтые полосы очерчивают собой первый день ноября, соединяясь в симпатичное солнышко с огромными лучами, залезающими на соседние клетки настенного календаря.
Чунмён вертит в пальцах карандаш, любуясь своим творчеством, и всё же пририсовывает снизу два бледных иероглифа « Крис» и «Чунмён».
До предполагаемой даты ещё целая неделя, представляющая собой относительно долгий и короткий промежуток времени одновременно.
В блокноте чётко расписаны все этапы проведения этого особенного дня, и почти возле каждого стоит пометка галочкой, что означает, что всё уже сделано. Только у последнего стоит вопрос ещё со дня его написания; пункт много раз стирался, зачёркивался, забывался, но на этот раз Чунмён точно решил, чтоб без этой, незначительной на первый взгляд, вещи их особенный день не будет по-настоящему целостно особенным.
Сумка оказывается собранной за пару минут, поиски кошелька занимают ещё меньше, пересчёт бумажных купюр так вообще ничтожная единица во времени.
Полчаса на дорогу, убитая тысяча нервов на пассажиров общественного транспорта и Чунмён стоит у ворот самого обыкновенного рынка, не решаясь войти и вообще чувствуя себя здесь немного не кстати.
Но сзади подпихивают раздражённые грузчики, несколько дам оттаптывают недавно купленные и отполированные до блеска кожаные туфли, а мимо пробегающие детишки посягают варварским способ на его дорогой рабочий костюм, тыча в него сахарной ватой на палке, либо, что ещё хуже, облизанным леденцом.
Чунмён не успевает смотреть по сторонам, так как поток людей давит и тащит его за собой, как сильное течение реки, не позволяя остановиться ни у одной лавки. Шум и гул рынка порядочно расшатывает нервную систему и становится источником для первых головных болей, рождая желание рявкнуть погромче, чтобы этот вечный людской двигатель приутих. Но до напряжения голосовых связок дело не доходит, Чунмён ловко оттесняется к краю людской лавины, где давления немного поменьше, и облегчённо вздыхает.
Кажется, что рыночные ряды бесконечны в своей длине и больше напоминают какой-то лабиринт, так как Сухо за полчаса, так и не смог выйти из первого ряда, при всём этом в голове настойчиво била мысль, что «этого старика и те новогодние игрушки я уже видел».
После бесполезного шатания по тупикам рыночного лабиринта, Чунмён, всё же выходит на сувенирно-праздничный ряд и начинает критически рассматривать выложенный товар, магическим образом действуя на продавцов, принимавших его за инспектора проверяющей службы. Выцветшие потёртые товары наводят тоску и печаль, а нужная деталь для особенного дня так и не находится.
Склонившегося к очередным безвкусным китайским фонариком Чунмёна отвлекает шум неподалёку, представляющий собой яростный спор между двумя молодыми людьми. Один, с перекинутым через одно плечо толстым вязанным шарфом, смотревшимся немного комично, что-то шипел сквозь зубы и безостановочно тыкал своего оппонента указательным пальцем в плечо. Второй, с выделяющимся из толпы ярким цветом волос оранжевого-медового оттенка, и одетого слегка не по погоде в короткую футболку цветом в тон волосам, активно размахивал руками и выдавал слов триста в минуту.
Чунмён поворачивается на долю секунды из чистейшего любопытства, но так и замирает в комичном положении, выцепив взглядом из товаров противоположной лавки искомую им вещь. Торопливо откланивается продавцу, с которого сошло потов семь, и, ловко огибая спорящую парочку подходит к лавке и указывает её хозяину на ярко-красный сложенный китайский фонарик.
- Сколько?
- 8 тысяч вон.
- Беру, - Чунмён пальцем вытягивает фонарик из общей кучи и лезет в сумку за кошельком, мысленно отмечая, что рядом стало совсем тихо, если так можно вообще сказать про рынок.
- Эй, парень, а ты не охамел случаем? – Сухо требуется минута, чтобы понять, что вопрос был обращён к нему. Он выискивает взглядом наглеца, но встречается лишь с двумя яростными взглядами шоколадно-карих и янтарно-медовых глаз, сверлящих его скромную персону.
- Умный нашёлся, - неожиданно вступает рыжий спорщик, - мы тут уже минут пять спорим, кто поимеет счастье забрать этот фонарик.
- Разве таких больше нет? – приподнимает бровь Чунмён, не понимая основную проблему, и вопросительно смотрит на продавца, в отвечает покачавшего головой.
- Действительно тупой, - обречённо заявляет тот, что с шарфом и мастерски уходит в фейспалм. – А ты думаешь мы тут просто так воздух сотрясаем и убиваем мои ценные нервные клетки.
- Хэ,й я бы попросил, мои нервные клетки тоже погибают, - мгновенно вставляет свои пять вон второй спорщик, чем побуждает первого закатить глаза.
- Я вообще не уверен, что они у тебя есть, как и совесть, в общем-то.
- Заткнитесь! – влезает Чунмён, у которого снова начинает болеть голова и мыслительные процессы проходят в медленном режиме, и не замечает, как мешочек с фонариком утаскивают прям из под носа, ложа на место. – Взрослые же люди, давайте решим вопрос мирно.
- А мы и решаем мирно, - поправляя шарф, невозмутимо произносит парень, и Чунмёна непроизвольно дёргается бровь, - правда, решить никак не можем.
- Значит так, ребята, я придумал, - рыжий приподнимает уголки губы в странной улыбке и многозначительно двигает бровями.
- Парень, я знаю тебя минут пять, но уверен, что за таким фейсом всегда скрывается подъёб. Так что нет, - перебивает его оппонент, и рыжий тут же начинает что-то ворчать себе под нос. Чунмён полностью не разбирает, но улавливает что-то вроде «где таких глазастых только делают».
- А вам очень принципиальна именно такая расцветка, или, может, возьмёте те жёлтые?
На лицах спорщиков не дёргается ни один мускул, а Сухо чувствует себя немного отсталым в развитии, так как не умудряется понимать тех, кто действует заодно, при этом являясь гипотетическими врагами. Хотя одна проблема объединяет.
- Мне вообще всё равно, что за нужда вам в этом фонарике, но мне явно нужнее, - шипит разозлённый Чунмён, оттягивая фонарик обратно, и бьёт по пальцам потянувшихся было за ним же спорщиков.
- В каком месте тебе нужнее? – одновременно возмущаются оба парня и обмениваются благодарно восхищёнными взглядами друг с другом.
- Да я бы плюнул на этот фонарик, но без него совсем никак не достичь той атмосферы, что мне нужно, - парень с шоколадно-карими глазами поправляет шарф и упирает левую руку в бок.
- Мне, кстати, тоже, - почти рычит Чунмён, внутренне отмечая, что до такой отметки злости его не доводили даже глупые шутки Криса.
- Чуваки, я даже заикаться не буду, - меланхолично отзывается рыжий, отряхивая футболку от невидимой пыли.
Чунмёну первый раз в жизни целенаправленно хочется разбить костяшки о чью-нибудь физиономию. И вообще вся эта комическая ситуация порядком выводит из себя и заставляет пересмотреть приоритеты. Но даже в пересмотренных отказываться от китайского фонарика не получается. Дело принципа, чести и природной вредности.
- Значит так, - Сухо шумно выдыхает, отдаёт деньги счастливому продавцу, прячет мешочек с фонариком в сумке и прежде, чем на него бы набросилась два сумасшедших, заявляет: - пойдёмте отсюда, решим, что делать. Не стоять тут вечность.
На него косятся с заслуженной долей недоверия, но всё же оба синхронно кивают, а парень с шарфом неожиданно предлагает:
- Здесь есть кафе недалеко.
Рыжий и Чунмён соглашаются молча, кивком, но этого вполне достаточно парню и он без страха шагает в людской поток.
Сухо снова теряется в этом потоке и почти сразу замечает, что из его поля зрения, пропадают обе знакомые макушки. Но растеряться он не успевает, так как сзади кто-то ощутимо не больно хлопает между лопаток, подталкивая в нужном направлении, а по бокам словно вырастают потерянные в гуще людей спорщики. Темноволосый постоянно одёргивает шарф, который имел особенность зацепляться за любую выступающую острую вещь, а рыжий постоянно улыбается. Просто. Без повода. Вызывая лёгкую улыбку у Чунмёна.
- Да, парень, и как только тебя сюда занесло. Абсолютно не приспособленный, - манерно тянет темноволосый и тянет его за локоть вправо. Чунмён покорно следует и даже не думает возмущаться.
Они вытекают из толпы спустя десять минут, и втроём жадно глотают прохладный свежий воздух, очищенный от всевозможной смеси разных запахов.
- Прям седьмой круг ада, - заявляет тот, с шарфом, словно уже побывал на первых шести. Он отряхивает себя и заботливо сдувает пару пылинок с плеч Чунмёна, которого сразу же берёт под локоть. Рыжий паренёк тоже отряхивается, поправляет несколько медовых прядей в причёске и взглядом спрашивает «Куда теперь?»
Они стоят минут пять, пока зачинщик похода в кафе определяет местонахождение и в голове проецирует карту города, а затем Чунмёна резко увлекают за собой в бок, от чего он путается в ногах и чуть не спотыкается. Они доходят до оживлённого перекрёстка, где темноволосый с долей иронии, насмешки и подъёба в голосе объявляет:
- Парни, нам налево.
Чунмён покорно следует за ним и отчего-то мешается в чувствах.
Мешочек с фонариком как-то приятно греет душу, безошибочная интуиция твердит о хороших делах, а широкая улыбка и безостановочный трёп о вестях в мире делают очень хорошо и спокойно.
Они доходят до кафе за десять минут, решение принимается в течение двух часов, обмен телефонами - три минуты, дорога до дома занимает все тридцать.
А дома обеспокоенный и не предупреждённый об отсутствии Крис, чуть не устраивает истерику, которую Чунмён вовремя прерывает лёгким касанием губ.
Сухо очень хочется рассказать о неожиданностях прошедшего дня, но он молчит и втихушку перепрятывает мешочек с красным фонариком под матрас, куда засовывает и вырванный из блокнота листок с номерами телефонов. А затем подходит к календарю и обводит этот день ярким оранжевым карандашом, подписывая снизу несколько иероглифов.
Нам Ухён. Ким Юквон.

***

Первое ноября приходит как-то очень тихо и начинается с большой горячей кружки кофе с молоком и тёплого поцелуя. Чунмён жмурится и фырчит, как ёжик, пытаясь одновременно удержать в руках огромную кружку и выпутать ноги из одеяла. Крис улыбается очень мягко и как-то особенно по-домашнему, то греет получше всякого горячего кофе.
Жёлтые полосы на календаре святятся и блестят особенно ярко, словно на них нанесли жидкий блеск, и кажется только одним своим рисунком создают нужную атмосферу в квартире.
До вечера ещё очень далеко, но Чунмёну всё равно кажется, что он ничего не успевает, к тому из рук постоянно что-то вываливается – то морковка, то кастрюля, то телефон с пришедшей смс «Я люблю тебя ^^».
Успокаивается полностью лишь тогда, когда в квартире выключен свет кроме ночного бра, а со спины обнимает дорогой человек, что-то заботливо шепчущий на ухо. Нервозность снова поднимается, когда длинная стрелка настенных часов приближается к восьми, а за окном начинает смеркаться. Чунмён уходит в комнату, долго роется под матрасом и возвращается, громко шурша мешочком с фонариком.
Крис вроде как сначала не узнает, потом немеет и ухмыляется, забирая из бледных пальцев вытащенный красный бумажный фонарик.
- Долго искал? – спрашивает, раскладывая, но что Чунмён неопределённо пожимает плечами, не собираясь сегодня рассказывать историю своего приключения.
Они выходят на балкон, где Крис долго разбирается с механизмом, поджигает, пока Сухо едва держит за верхушку фонарика и, затаив дыхание, наблюдает за манипуляциями длинных пальцев, а затем они оба его отпускают и замирают, когда фонарик, покачнувшись, делает попытку упасть вниз. Сухо автоматически тянет руки, чтобы удержать, но Крис не больно бьёт по чувствительной кожи и с улыбкой обнимает: фонарик, качнувшись ещё раз, выравнивается свою траекторию полёта, поднимается выше и медленно отлетает в сторону.
Чунмён следит за полётом, затаив дыхание, а Крис трётся замёрзшим на осеннем ветру носом о его плечо и хочет развернуть Сухо к себе, как тот, спохватившись, убегает. В панике ищет телефон, быстро набирает номер и ели слышно выдыхает в трубку:
- Ухён, он улетел.
Крис хмурится, не понимая кто такой «Ухён», и почему в такой особенный для них двоих день Чунмён с кем-то трещит по телефону, а не нежится в его объятиях, отвечая на поцелуи.
- Всё потом, - махает Сухо руками, как только чувствует направленный ему вопросительный взгляд, - а пока пойдём.
Он утягивает Криса за собой в спальню, выключая по пути ночные бра, и кидает полный надежды взгляд в окно, где ещё видна маленькая красная точка.

**
- Ухён, он улетел, - Ухён ели разбирает несвязные бормотания, бросает беглый взгляд в окно, шепчет так же тихо «спасибо» и засовывает телефон в задний карман.
Сонгю колдует с кофеваркой, напевая под нос что-то задорное и не обращая особого внимания на то, что сейчас творит его парень, которому это только на руку.
Ухён ждёт своего кофе и нервно отстукивает дробь пальцами по столу, ежесекундно заглядывая в окно и, кажется, в первый раз радуясь, что они живут на самом верхнем этаже этого хрензнаетсколько-этажного небоскрёба. Когда в поле зрения не появляется ни одна красная точка, он думает, что зря подписался на эту авантюру на салфетке из кафе и лучше бы просто отобрал этот чёртов фонарик и запустил бы его сам, а не грыз ногти, ожидая чуда.
- Ухён! – голос Сонгю очень счастливый и просто пропитанный теплом, - быстро иди сюда!
Ноги ведут сами, пока их хозяин по привычке пытается вспомнить, что же он натворил. Замирает на месте, что Сонгю приходится утянуть его за руку, чтобы сдвинуть, так как Ухён просто не верит свои глазам, но может, и верит в чудо.
Красный фонарик пролетает за окном совсем близко, что можно открыть форточку и дотронуться до него рукой.
- Помнишь, в тот день летел такой же? – с улыбкой спрашивает Сонгю, притягивая парня к себе ближе.
Ухён трясёт темноволосой головой и зачем-то отсчитывает про себя ряд чисел, и Сонгю не обращает на это должного внимания, так как привык, что парень всегда что-то бормочет себе под нос, словно успокаивается.
Волшебный момент длится недолго: бумажный шар отлетает, Ухён тоже. Спотыкаясь, бежит в другую комнату, где в считанные секунды отыскивает среди кучи оторванных стикеров нужный, а пытается попадать по кнопкам на телефоне, набирая номер. Как только странная визгливая мелодия вместо гудков прекращается, Ухён скороговоркой выпаливает:
- Юквон, брысь на улицу, он скоро будет у вас.
- Ухён, что ты делаешь? – это уже Сонгю, взволнованный странным поведением и подошедшим со спины очень тихо, что пугает и до того испуганного Ухёна, подпрыгнувшего от неожиданности.
- Где у нас рогатка?
- Рогатка? У нас? – Сонгю с беспокойством глядит на горящие азартным огнём любимые шоколадно-карие глаза и подумывает вместо кофе заварить чай с пустырником.
- Я сейчас, - Ухён быстро навостряет лыжи из комнаты, открывает дверцу балкона, на полу которого уже лежит кучка подобранных с клумбы камней. Он неотрывно наблюдает за фонариком, в уме что-то рассчитывает и запускает в небо одним за другим камни. Счастливо визжит, когда один из них приходится точно в фонарик и, видимо, дырявит его, так как шар, теряя высоту, стремительно падает вниз.
- Ухён, что происходит?! – не любящий недосказанности Сонгю выходит на балкон вслед за парнем, которого нужно скорее увести с балкона, пока соседи не вызвали специальные органы для ликвидации подозрительного источника шума.
- Я тебе потом объясню. Тем более мы хотели через день встретиться, - махает рукой Ухён и сам пихает Сонгю в бок, заставляя того зайти обратно в тепло.
- Мы?
- Скоро узнаешь, - как-то слишком загадочно и слишком счастливо улыбается Ухён, хватая мужчину под локоть, - а теперь пошли пить кофе. И вообще я ужасно проголодался.
Он ещё о чём-то громко разглагольствует, сбивая с толку Сонгю и оттаскивая его на буксире на кухню.
А дальше - горячее кофе, теплые улыбки, а вместо сладости любимые шоколадные глаза.


**
Юквон знает, что Минхёк хотел провести этот день в тепле и уюте их маленькой квартирке, а не морозном осеннем ветру. Но всё же успокаивает себя тем, что так надо, и ему потом только спасибо скажут.
После короткого звонка от Ухёна, Юквон, словно с воткнутым в одно место вечным двигателем, бегает по квартире, тормошит Минхёка, заставляя того тепло одеться, и в конце концов пинками выводит парня на улицу, не обращая внимания на громкие ругательства.
- Юквон, в чём дело? – раздражённо спрашивает запыхавшийся Минхёк, сдёргивающий с лица дебильной расцветки шарф, повязанный ему впопыхах Юквоном на пиратский манер.
- Сейчас. Смотри.
Оба, как по команде, устремляют взгляд в небо, и замирают, когда в их сторону в с большой скоростью спускается что-то светящееся и красное. Опомнившийся первым Юквон, хватает своего парня за край куртки и, со счастливым криком «Бежим», тянет его в сторону центрального парка.
Дыхание спирает на второй минуте бега, горло немного сковывает, а дышать через нос почему-то очень больно. Запыхавшиеся, они забегает в боковые ворота и снова замирают, следя за траекторией падения фонарика, который выбрал лучшим местом приземления одной из деревьев аллеи.
Теперь уже Минхёк тянет Юквона за рукав и подтаскивает к нужному месту. Огонь уже давно погас, а сам шар мешком висит на сухих ветках, являясь странным украшением.
Юквон сдёргивает с себя куртку и пытается залезть по толстому стволу дерева вверх, но от семейства кошачьих у него только повадки, а вот лазать по деревьям он катастрофически не умел. Минхёк отодвигает парня в сторону и взбирается сам, вспоминая прошлогодние картины такого лазания. Правда в том году бумажный фонарь упал совсем рядом с домом, и бежать целый квартал не пришлось.
Бумага, похожая на папиросную, только плотнее, очень приятна на ощупь, и совсем не рвётся, когда Минхёк вытягивает её из тонких сухих веток. Юквон снизу счастливо поскуливает и от радости не может устоять на месте, потому немного пританцовывает.
- А помнишь, помнишь в том году, мы тоже доставали фонарь!?
- Мы? – Минхёк скептически поднимает бровь,, когда оказывается на твёрдой землей с фонариком в руках, - по-моему, это я под шквалом твоих пинков залез на высоченное дерево, и балансируя между жизнью и смертью доставал тебе фонарь.
- Всё равно мы, - не унимается Юквон, забирая из рук парня красную бумагу и придирчиво её осматривая, - я тебя замотивировал, ты достал.
- Ты мне угрожал, - смеётся Минхёк, с теплотой наблюдая, как горят искорками красивые тёмные янтарно-медовые глаза.
- Это и называется - замотивировал!
Минхёк больше не спорит, ибо бесполезно, а только, переплетает свои холодные пальцы с тёплыми пальцами этого рыжего сумасшедшего парня и ведёт того на выход из парка.
- Мне только одно интересно, - по прошествии нескольких минут спрашивает Минхёк, отрывая Юквона от занимательного разглядывания дырки на фонаре, - как ты узнал, что он падает, и кто тебе звонил?
- Первое ноября же. Я подумал, что раз в том году его запустили в этот день, значит, запустят и в этом, - почти не врёт Юквон и пожимает плечами, - видимо не только у нас первое ноября – особенный день.
- Допустим. А кто звонил?
- Скоро узнаешь. И вообще я тебе не радио, чтобы вещать обо всём на свете. Да даже если я и радио, то не на той волне! - Специально сердится Юквон и начинает сердито фыркать, очень смахивая такой привычкой на кошку.
Минхёк сдержано улыбается и лишь сильнее сжимает тёплые пальцы, трёт большим пальцем тыльную сторону ладони и очень хочет переключить это «радио» на новую волну, но обилие народа на улице не позволяют ему этого сделать.
Юквон в сторону переводит дух, нащупывает свободной рукой в кармане куртки сложенный в несколько раз бумажный фонарик и думает, что он всё же гениальный мыслитель и его идея всё же сработала, не смотря на пессимистические настрои двух соучастников.
Он решает занести все события прошедшей недели в свой специальный альбом, а доказательством этих событий прикрепить данный бумажный фонарик и белую салфетку из кафе с написанным на ней чёрной ручкой договором и тремя подписями, как знак скрепления.

Через день Минхёк, Крис и Сонгю узнают страшную Тайну Трёх.
Через месяц Ухён и Юквон научат Чунмёна лавировать в огромном потоке людей на рынке.
Ровно через год в вечернее небо полетит три бумажных фонарика.

 Глава Эстетов Быдлограда, с Днём рождения)

@темы: Письменное вордомарательство), любимые люди

Comments

[Мировски]

хён. хён-хён-хён...
ты за что такой? ты за что такой запредельный?

знаешь, правильно, что без шапки. знаешь, просто день сегодня такой, что нервы оголяются, как провода, и не остается ничего, как всего лишь наблюдать за собой - такой слабой, сентиментальной и чувствительной, беспомощной и незащищенной.
Потому что.

Знаешь, хён, ты просто взял и собрал в одном тексте - нет, Тексте - все то, чему принадлежит немалое место в моем сердце. Все то, чем я дорожу, как самой собой, как мирами, как мыслями, как словами и вдохновением, как деталями и самим счастьем. Ты собрал все то, что для меня и есть счастье.
Я знаю, что ты сделал это специально. Я знаю, что ты знал, что для меня есть счастье.
Я знаю, что ты все знаешь.
В этом - все.

Знаешь, хён, я плачу. Я не шучу, потому что кончается этот день, и под конец всегда становится не до шуток. Я плачу - потому что я дурак, потому что я слишком полюбила, потому что... ты все знаешь. Хён, хён, ты все знаешь лучше самой меня.
Знаешь, хён, я так хочу тебя обнять. Хён, хён...

Знаешь, когда он их встретил, я поняла, кто они. Я сразу поняла - и читать дальше смогла не сразу. Я просто сидела и скулила - Ухён, Квон, Ухён, Квон... Шарф, футболка.
Ты дурак, ну кто так одевается по такой погоде.
Ты почему такой дурак... любимый. А ты, Ухо? Простой, как пять копеек, и такой же взбалмошный. Смотри: коли Квон - кот, то ты похож на щенка. Здоровского такого пушистого щенка.
А ты, Чунмён - вообще неприспособленный, ясно? Дело тебе говорят. Учись у мастеров...

Знаешь, хён, я с ними разговариваю - я часто с персонажами разговариваю. Они не отвечают - да ладно, это не самое важное. И твои - знаешь, хён, они мне тоже не ответили, у них свои дела были поважнее. Но они заметили и будто помахали ободряюще.
Хён, они счастливые. Они - моё все. А значит - я тоже безумно, безумно счастлива. Такая простая логика, такая простая формула.

Хён, почему?
Почему все так? Ты же умный, ответь мне.
Почему счастье всегда так далеко?

Ты не представляешь, как я тебя люблю. И как хочу оказаться рядом.

[.паркер]

*сам ревёт от перенапряжения*

Да, я собрал их специально. Дня за три. Но они ни в какую не хотели писаться с придуманными сюжетами. Боги, какие они у тебя строптивые)
а в этот сами пошли, почти сами написали.

я может и умный, но такие вопросы не в моей сфере знания, что печально. Я сам б очень хотел знать.
а счастье далеко... может, чтобы всегда была цель. было к чему стремиться и идти.
Ведь, если оно будет сразу рядом, то не узнаешь, насколько оно на самом деле ценно. правда ведь.

И я тебя люблю очень-очень.

как всего лишь наблюдать за собой - такой слабой, сентиментальной и чувствительной, беспомощной и незащищенной.

такой можно побыть раз в год)
а мы все тебя защитим и прикроем
любимый кэп и донсэн))

с твоим днём тебя, радость) с твоим.