[Wegwieser]

Не думала .что когда-то меня потянет на ориджиналы...
Это помутнение разума.
Без претензии на смысл.


- Не уходи, - тихий шёпот обжигает ухо, теплые ладони ласково скользят по коже живота.
- Не могу, - шепчу в отвёт и точно знаю, что он сейчас морщится, неудовлетворенный ответом.
Этот немногословный диалог, как ритуал каждое утро, когда мы просыпаемся вместе.
Он не удерживает меня, когда я встаю с постели, выскальзывая из его теплых объятий, когда напяливаю на себя вещи, разбросанные вечером по всей квартире, когда тихо закрываю дверь, оставляя его одного.
Он всё еще надеться, что однажды утром, я скажу ему что-нибудь другое. Что уж тут говорить, я сам этого жду. Но обязанность и ответственность больно давят на мои плечи, не позволяя вымолвить эти слова. И он понимает, но всё же продолжает спрашивать. В нём живёт надежда, которой уже нет у меня. А, может, никогда и не было.
Но сегодня диалог длится немного дольше.
- Как ГаИн? - неожиданно спрашивает он, а я замираю. Он никогда не спрашивал меня о дочери. Никогда. Отчасти потому, что я ему запрещал. Упоминание о дочери, резало по сердцу, напоминая, что всё, что я делаю, является обманом по отношению к ней. K той, которую я люблю так же сильно, как и его. И он это знает.
- Отлично. Вчера с мальчишкой подралась, - хрипло отвечаю, пытаясь найти причину такого вопроса в его темных глазах.
- Вся в тебя, - ухмыляется, переворачиваясь на живот и теперь исподлобья меня разглядывая.
Это не конец. Я чувствую, что он хочет сказать что-то еще, но ему не хватает смелости, от этого напряжение в комнате становится вполне ощутимой.
- Я хочу с ней познакомиться, - робко выдаёт он. У меня подкашиваются ноги и я падаю на пол, беспомощно на него взирая. Он и сам не рад, что затронул эту тему, но будет идти до конца.
- За.. зачем? – хрипло спрашиваю, сглатывая.
- Хочу увидеть ту, ради которой ты придумываешь идеальный мир, - слишком сухо и холодно звучат его слова, что я даже не верю, что их говорит мне любимый человек.
Слова ранят. Он прав. Я создаю вокруг дочери идеальный мир. Счастливая семья, любящий маму отец, безмятежное детство. Я хочу, чтобы она жила в этом мире, а не в том, котором живу я. В двуличном, темном, жестоком.
- Ты же знаешь, что я этого не сделаю, - отворачиваю голову. Не желая сейчас встречаться с колючим взглядом.
- Тогда я сам с ней познакомлюсь.
- Ты этого не сделаешь, - шиплю я, быстро перемещаясь ближе к нему.
- Сделаю, - непривычно громко повышает он голос, и садится на кровати, тем самым увеличивая между нами расстояние. – Знаешь, как мне это всё осточертело? Мне надоело видеть тебя бегающим от одной койки к другой. Твоя жена знает ведь о нас, так почему твоя дочь не может об этом узнать?!
- Она еще мала, - кричу я, пальцами сдирая с кровати одеяло. Оно тихо падает рядом, а перед глазами предстоит полностью обнажённый любовник. – И… и она не поймёт таких отношений.
- Ты её спрашивал? – резко спрашивает он. – А, может, ты боишься, что она уличит тебя во лжи и поймет, что весь тот идеальный мир, который ты вокруг неё выстраивал всего лишь серая дымка? Обман? – Он замолчал, а затем со злостью выдал новую тираду, после которой я почувствовал себя совсем никчёмным человеком: - А тебе самому не надоело? Почему ты должен под всех подстраиваться, а не наоборот? Почему ты всё идеализируешь? Ты думаешь в мире, где всё идеально, можно жить? Ты мечешься между своими обманами, не зная, какой лучше выбрать… если ты любишь свою дочь, то перестань так делать. Когда она вырастет, она не поймёт такой заботы. А когда узнает, что ты ей врал… я даже боюсь представить последствия…
Он печально смотрит и спускается на пол, рядом со мной. Я закусываю губу и обнимаю его, чувствую себя пятнадцатилетним мальчишкой, у которого за жизнью ничего нет. Которого ничего здесь не держит.
- Хватит строить, пусть строится вокруг тебя, - тихо шепчет он, нежно перебирая мои волосы, и добавляет: - пожалуйста.

Через несколько дней эта когда-то безжизненная квартира, наполняется жизнерадостным детским смехом. И тогда я впервые улыбаюсь не фальшиво.